Жизнь прихода

Общение со Христом

 Общение со Христом

Беседа с диаконом Кириллом Журавлевым

 

 

О. Кирилл с патриаршим архидиаконом Андрем (Мазуром)Какой духовный был приобретен в очаковском приходе

Безусловно, опыт огромный. Когда я помогаю священнику совершать богослужение, то всегда вспоминаю наш приходской храм, опираюсь на тот богослужебный и прочий опыт, который я там получил. Все основы чтения, пения, произношения были заложены в очаковском храме святителя Димитрия. Даже Иоанн Златоуст говорит, что самой лучшей школой в смысле профессионализма, научения какой-то премудрости является клир в широком смысле, именно приход. Духовная школа (семинария, академия) в этом смысле даже меньше дает для становления, чем духовная школа, пройденная с детства в приходе. Посмотрите на спортсменов или музыкантов, их начинают готовить с раннего детства, пока моторика еще гибкая, восприимчивая, слух еще тонок и свеж. Тоже самое надо делать и человеку, избравшему стезю церковнослужения: он должен впитывать в церкви в самого детства все лучшее, и именно приход (приходской храм) должен стать фундаментом духовности на всю жизнь. Подобное становление у меня началось с 11 лет, когда меня взяли в алтарь. Потом уже какие-то вещи, связанные с уставом, устройством, традицией каких-то встали на свои места, но получил я их в очаковском храме.

При приоритете «богослужения» над «общением» в приходе, что можно сказать о важности общения?

Несомненен приоритет богослужения над общением в приходе, ведь мы собираемся для общения со Христом, т.к. мы части единого целого. Но и общение было неоценимо важно. Именно в храме, я нашел нужное мне общество верующих людей. Общение, особенно на первом этапе было для меня даже большим чем глоток живой воды. До 6 класса я учился в обычной средней школе, потом перешел в православную гимназию. Кроме того поначалу, до открытия очаковского храма, я посещал храм Архангела Михаила в Тропарево. Потом батюшка стал настоятелем восстанавливаемого очаковского храма, и я каждый день после школы приходил сюда. Это было жизненной потребностью. Даже если здесь был только сторож, плотник, каменщик — со всеми можно было пообщаться, найти общий язык, поговорить, в том числе на темы церковные. Это было очень большим подспорьем. Здесь восполнялся тот дефицит общения, который у меня образовался в период светской жизни. Хотя я бывал и в пионерлагерях и еще где-то, но я ощущал внутреннюю потребность в подлинном общении. И эта была потребность общения не только со сверстниками, а именно с теми людьми, кто разбирался в духовной жизни, поэтому в приходе я нашел хотя и разных по возрасту людей, но близких мне по духу. Тогда много было таких, кто пришел в Церковь, уже имея за плечами уже какой-то духовный опыт. Это было особое поколение людей, по их горению в вере, житейской мудрости, и некоторому церковному опыту. Также у этих людей была высокая культура общения: уважение к тебе, вежливость.

Какие книги приходится читать

Самое интересное, что проучившись в семинарии, изучив немало необходимых по программе книг, я, до сих пор, считаю для себя наиважнейшей богослужебную литературу. Почему? Потому что в эти тексты нужно долго и кропотливо вникать. В них находится вся необходимая информация, которая относится к Преданию Церкви. Это такое церковное богатство! Любить и видеть это богатство меня научил покойный архимандрит Матфей (Мормыль). Стиль произношения, стиль пения, складываются из практики, передаются «из рук в руки», но книги также помогают разобраться во многих сложных вопросах, связанных с богослужением. Конечно, изучать богослужебные тексты не просто, но нужно стараться вникать и, ни в коем случае не стремиться упрощать эти тексты (а сейчас наблюдаются такие веяния). Если же говорить не о внебогослужебной и святоотеческой литературе, а о духовных писателях, то я до сих пор отдаю предпочтение Сергею Нилусу. Прошло двадцать лет после первого прочтения его трудов, но пристрастия мои не поменялись. Еще мне близки достопамятные сказания о жизни пустынников. Это именно сказания на одну-две странички, нраво- и духовноучительные, как русские сказки, и хотя это не жития святых, а случаи из жизни святых, этот опыт задевает за живое. Мы — христиане и о нас судят по поступкам. Что с того, что мы начитаем духовную литературу, если ведем, нередко, прямо противоположно духовным идеалам, описанным там. Поэтому с моей точки зрения польза духовной литературы состоит не в чтении определенных авторов и не в количестве прочитанной литературы, а в том какую пользу она приносит человеку. У каждого свой багаж вместимости и своя возможность использовать полученные знания. Кто-то может воспринять много и сделать много, другой может воспринять много и сделать мало, за что и будет судим (кому много дано с того много и спросится).

Что кажется самым важным из 20-летнего опыта очаковской общины?

И считалось, и считается и должно считаться одно. Что именно, отвечу притчей, взятой из достопамятных сказаний. Один авва, отвечая на вопрос пустыннника-подвижника: «Есть ли кто выше меня по подвигам?», — сказал: «Есть, две простые женщины в городе». Пустынник пришел к этим женщинам, но они не могли ничего ему сказать. Но ему удалось все же выяснить, что эти женщины двадцать лет проработали бок о бок на кухне и ни разу не поругались. Так вот, для меня важно с какою целью пришел человек на приход, ведь есть такие, кто приходит сюда ради личной выгоды. Если человек приходит не к Богу, он, в конце концов, не остается на приходе, он обязательно уйдет. Основная часть людей прихожан, судя по величине общине, шли и идут сюда к Богу, это я и считаю главным и самым важным для прихода.

Насколько «по зубам» храм для детей, не формально ли их присутствие?

Формальность отношения к храму, если она возникает у детей, идет от родителей. Дети, которые видят искреннюю веру родителей - молитву, отношение к святыни — никогда не будут формально относится к церкви, являть пренебрежение к святыне. Все дело в родителях. Родители за пределами прихода должны быть такими же, какими они являют себя в приходе, за богослужением. Но нужно различать и искреннюю духовную радость детей. Например, в Греции, архиепископ или митрополит любит приглашать детей во время полиелея, чтобы они садились к нему в кафедру. Они могут галдеть, дергать его за облачения, но он всегда будет рад потому, что видит истинную природу радости этих детей.

Нужен ли приходу монастырь, паломнические поездки туда?

Безусловно. Существуют разные жизненные и церковные уклады. Ребенок не просто формируется в некоем безвоздушном пространстве, он живет в мире, который «лежит во зле». Это в определенной степени естественный мир для современного человека. Но не показать ребенку добро и истинные ценности, будет грехом с нашей стороны. Монастырь может воочию это сделать. Ведь это противоположное явление мирской жизни. Здесь находятся те, кто отрекся от мира, дал обеты безбрачия, нестяжания, аскетические обеты. А в обычном мире ребенок на каждом шагу видит прямо противоположное. Монастырь открывает свои ценности не морализуя, не на словах, а на деле, в образе жизни его насельников. В этом его миссионерская сила для мирян.

Какие традиции очаковской общины тебе близки?

Одну мы уже помянули – паломнические поездки. Другая – собираться на престольные праздники всем вместе: старожилам и всем тем, кто в приходе не так давно, всем кто здесь трудился и трудится. Еще одна хорошая традиция прихода – внимание к пению, к хорошему церковному пению. Это началось с самого начала, по инициативе о. Димитрия у нас сложился «поющий приход». Приход должен быть поющим. Ведь сколько людей прошло через клирос, попробовали себя в пении! Очень много. У нас уделяется большое внимание музыкальной культуре, поэтому пение у нас стало действительно нашей традицией. Не случайно даже на престольных праздникам мы слышим за столом много духовных кантов, псальмов, русских народных песен. Здесь поют вместе с хором все присутствующие. Я бы назвал пение, именно молитвенное пение, основной нашей приходской традицией. И она напрямую связана с именем святителя Димитрия Ростовского, который огромное внимание уделял на Ростовской кафедре церковному пению.

Беседовал Олег Кириченко