Жизнь прихода

Регент Николай

Регент Николай

Пою в храме с 1993 г. На приход пришел в 1992 г. на первый молебен, он служился еще при закрытых дверях,  и с тех пор стал ходить в храм регулярно, почти не пропуская богослужения. Духовный опыт стал формироваться, когда начались в храме духовные беседы батюшки с прихожанами, проходившие вначале в храме. Мы всегда ходили на акафист свт. Димитрию в воскресный вечер, и сразу после его окончания проходили эти беседы.  Беседы касались основ православной веры.

Было очень интересно, обстановка самая простая, семейная. Ставили лавочки прямо в храме, мы усаживались, храм обогревался печкой-буржуйкой. Потрескивали горящие поленья, батюшка стоял у аналоя, говорил негромко, не как проповедь, и по конспекту рассказывал. У него была тогда ксерокопия книги еп. Варнавы «Основы искусства святости», и оттуда был основной материал бесед. Много добавлялось из катехизиса. Очень интересно. У меня тогда были крайне скудные представления о православной вере, и  потому многое узнавал впервые. И хотя я крестился где-то за два года до этих событий, в 1991 г., но все равно знаний церковных не хватало. В этих беседах уже чувствовалась обстановка прихода, его дух, и мне он был по сердцу. На беседах рядом сидели и прихожане, и чтецы-алтарники, и клирос. Для меня стало  своего рода открытием, что и клир,  и прихожане все заодно, все вместе. Они тоже обычные люди. Я стал ощущать Церковь не только как собрание православных христиан, но еще ближе. У этого собрания есть свое ядро – приход,  которое и делает «собрание» таким единым. Это было для меня открытием. Моим духовным опытом, приобретенным в Очаково. Мы с моим отцом старались  приходить потрудиться и физически, когда территория освобождалась от мусора, который здесь находился с огромном количестве. Доски, камни, арматура – чего только не было. Носили воду для трапезной, кирпичи для храма. Все, что нужно тогда было, мы делали.  В начале 1993 г., в Великий пост и читался канон прп. Андрея Критского, и батюшка пригласил меня в алтарь. Я был на седьмом небе от счастья, что могу изнутри увидеть церковное богослужение. И я стремился еще чаще посещать храм, бывать на службе, даже порой в ущерб учебным занятиям. В алтаре я был с Кириллом Журавлевым и, хотя он был меня моложе, но я у него учился алтарничать, перенимал его церковный опыт. Батюшка  тоже помогал мне осваивать эту деятельность. Считаю для себя очень важным, что в эти переходные годы, я оказался в таком коллективе, где по-настоящему можно было учиться церковной жизни. Батюшка во многом повлиял на мое воспитание в эти сложные юношеские годы, за что я ему безмерно благодарен. Каждую неделю я исповедовался и причащался Святых Христовых Таин, что было еще более важным для утверждения в вере. Незаметно для себя я менялся, и я лишь ощущал, что жить становилось легче, радостнее. Для тех, кто трудился тогда при храме, хватало одного вагончика. Там проходили наши общие трапезы, где батюшка говорил на духовные темы, что-то рассказывал. За трапезой читалось поучительное слово. Мы нередко задерживались здесь, слушая и расспрашивая батюшку. Это очень сплачивало нас всех. Чувствовалось, что приход  –  это больше, чем наш совместный труд по уборке территории храма. Устанавливалась связь между людьми совершенно разными: и по возрасту, и по знаниям, по социальному положению. Мы подстраивались друг под друга, терпели, притирались, действительно становясь одной большой семьей. Жизнь была насыщенной вот этой каждодневной работой: трудов при храме и трудов общения.

Приходили все новые и новые люди. Я переключился на учебу, потом пошел трудиться в Данилов монастырь в столярную мастерскую, где отработал 3 года, после чего 2 года там же трудился в просфорне. Но очаковский приход я не оставлял, приходил на клирос, и мы пели здесь. Каждый стал заниматься узко своим профильным делом: клирос  –  своим, воскресная школа своим, мастерские (плотницкая и кузнецкая) –  также особым делом.  Чем больше  появлялось народу, тем больше менялась первоначальная атмосфера приходского общения. Трапеза стала большой, вместительной. Сидели уже отдельными группами, появились мужской и женский столы. Не было уже таких возможностей задавать вопросы, вести беседы, и трапезы изменились. Правда, сохранялась традиция чтения духовных поучений за столом.   Каждый стал заниматься только своим конкретным делом. Появились зарплаты,  поскольку деятельность стала вестись узко профессионально. Была одна ответственность – помочь храму, теперь же она стала еще и ответственностью за исполнение своего профессионального дела. Хочешь-нехочешь. И вот когда стали трудиться через «хочешь-нехочешь», а  через «надо», тогда стали появляться искушения. В это время, находясь в рамках клироса, я перестал видеть, а что происходит в других местах, перестал видеть внутреннюю жизнь прихода, замечались лишь внешние перемены. Они были очень важны: храм стал опрятнее, появилось новое духовенство, вырос и клирос, появились новые песнопения, образовалась сложная динамика посещения клироса. К нам приходили иногда невоцерковленные люди, но постепенно они вливались в церковную жизнь. Все эти перемены вокруг влияли на наше обмирщение. Но благодаря церковным таинствам, духовному руководству о. Димитрия (он сплачивал всех нас), осталось внутреннее такое ядро у каждого, которое не дало возможности раствориться в мирском, и мне кажется, мы выстояли в эти годы «профессионализации» на приходе.

Потом я учился в регентской школе при Троице-Сергиевой Лавре, после чего я некоторое время колебался: возвращаться ли на приход. Батюшка позвал вернуться, и поскольку он мой духовник, я уже не раздумывал. С тех пор пошло 10 лет. В последние годы, как я замечаю, в храм стало приходить много новых людей. Это надо связывать с появлением ежедневных богослужений, т.е. напрямую сказалось духовное влияние  самого храма на этот процесс. Каждый день в храме проходит исповедь, есть причастники. Ежедневные богослужения можно назвать главным достижением храма и прихода за прошедшие 20 лет. Возможность ежедневного приобщения людей к таинствам Церкви – что может быть важнее! Опять появилось немалое число людей, которые трудятся в приходе «во славу Божию», что не может не радовать. Со своей стороны, я также получил за эти годы большой опыт клиросного пения,  в результате чего есть возможность меньше думать о технической стороне пения, а больше времени уделять духовной жизни в церкви. Можно ставить и клиросе уже достаточно сложные задачи: петь по вдохновению, помолиться иногда за богослужением.

Итогом двадцатилетия можно назвать сохранение того  приходского ядра, которое было заложено вначале и которое сохранилось до ныне, вокруг которого и развивается наш приход.  Это главный итог для прихода, если говорить о динамике приходской жизни за текущий период. Мы ходим сюда не механически, автоматически, а из духовных побуждений. Материальные задачи восстановления храма были полностью выполнены, и мы можем полностью сосредоточиться на духовной жизни. Эта задача и стоит сегодня перед нами. Наша задача не ссориться, любить друг друга, укрепляться в любви, потому что те проблемы, которые были в начале приходской жизни, касающиеся правильного отношения друг к другу, они остались, они также требуют нашего внимания. Про старых прихожан могу сказать, что за 20 лет они сильно пообтесались, изменились в лучшую сторону. Изменился  и сам батюшка. Раньше он мог сразу и выговор сделать за какой-то проступок, а сейчас он больше терпит наши немощи, ошибки и нам самим становится стыдно за себя. Со стороны видно, сколько ему приходится терпеть. Он задает тон всему, и ему хочется следовать, подражать, учиться у него. Многие старые прихожане тоже стали намного терпеливее, спокойнее.

Отношение к приходскому  общению

Мы должны как христиане подражать Христу, который сказал: «Любите друг друга». И это оказывается самым сложным. Приход меня воспитывает, и это для меня очень важно. Хотелось бы, жить со всеми в мире и любить больше друг друга. Хотелось бы, чтобы меньше было формальных сухих отношений, чтобы первенствовала любовь, а не принуждение. Я понимаю, что только на православным приходе люди могут понять вообще, что такое закон любви. 

Что приходится читать

Читаю сейчас «Моя жизнь во Христе» о. Иоанна Кронштадтского.  Обращаюсь к Феофану Затворнику, письмам о. Иоанна Крестьянкина, и, конечно, творениям Паисия Святогорца, которые, как настольная книга для меня. Все пять томов.

Дети

Хотелось бы, чтобы была детская площадка для детей, которые не могут еще оценивать свои поступки. Но они все равно должны присутствовать на богослужении. Иначе они не воцерковятся. Детская площадка позволила бы более церковным детям общаться с менее церковными, чтобы первые влияли на последних своим поведением, иногда словами. Площадка оттянула бы эту ненужную  беготню, потому что детям действительно, в силу их моторики, трудно выстаивать целые службы, а возле храма детский шум и гам выглядит уже не очень благочестиво. Детям сложно стоять даже на клиросе. Мы пытались организовывать детские клиросы. Поначалу дети загорались возможностью постоять рядом с алтарем, напрямую поучаствовать в богослужении, но прошло 3 или 4 службы, и они остыли, начались споры «мы должны», «мы не должны», т.е. начали все делать через силу. Возраст от восьми до тринадцати лет. А чтобы их увлекло, нужно с ними тщательно и долго заниматься пением, на что нет возможности. Хотя само присутствие детей на клиросе, конечно, очень оживляло богослужение.

Отношение к монастырю

Когда мне пришлось несколько лет трудиться в Даниловском монастыре, то несмотря на специфику моего присутствия в монастыре, все же приходилось общаться с иеромонахами, иеродьяконами, с нами работал бок о бок монастырский послушник (сейчас он уже инок), приходилось петь на клиросе. И я заметил, что монастырь может служить иконой для мирян. По этому монастырю это было можно сказать. Не будь монастыря, у нас не на кого было бы равняться.  В иных приходах, где мне приходилось бывать, видно, что и уставная жизнь нарушена, и у  прихода много духовных проблем.  И дело здесь, как начинаешь присматриваться именно в том, что нет никакой ориентации на монастырь, строгость порядка. У нас о. Димитрий живет опытом, который он черпает в Свято-Даниловом монастыре, и пользуется тем, что приобрел в годы учебы в Троице-Сергиевой Лавре, поэтому  наш приход имеет возможность этим пользоваться. Отсюда и вытекает мое отношение к монастырю в целом. Если люди всю свою жизнь без остатка посвятили Богу, подобно  монахам, у них все обустроено в соответствии с этим, и их уклад организован лучше, чем на приходе, где мирского очень много. Но и храм живет своей высокой духовной жизнью, всегда можно это почувствовать в определенные моменты.  Приходишь в храм, даже после короткого перерыва, и чувствуешь, что нет сил сразу включиться в ритм церковной жизни. А монахи все время этим живут.  И мы на приходе не можем не видеть этой высокой планки, мы должны постоянно сравнивать: «А как в монастыре?» Монастырь всегда будет иконой для прихода.

Традиции

Мне нравится как в Очаково организованы трапезы. Все собираются в одно время, которое оговорено. Но при этом нет такого солдатского муштрования. В Очаково образцовый порядок,который внимательно и тщательно поддерживается. Люди, приходящие сюда редко, ориентируются на этот строгий порядок. Радует, что у нас сложился островок благочестия здесь. Мы сами печем просфоры, что далеко не в каждом храме есть. В субботу и воскресенье пекутся пирожки для прихожан, чтобы они после службы могли приобрести их и подкрепить силы. Беседы настоятеля с прихожанами  –  тоже наша изначальная традиция.   Важно, что в очаковском приходе те или иные приходские особенности, наработки, собраны воедино. Как в комплексе есть  очень многое, и для желающих в рамках внебогослужебной деятельности можно найти разные занятиями. Ни на одном приходе я не видел такого, чтобы певцы-клирошане могли заночевать при храме, если им далеко возвращаться домой. У нас большая многофункциональная воскресная школа, что тоже большой плюс ее организаторам и всему приходу. На приходе есть свой сайт, который постоянно обновляется, есть приходская газета, откуда можно почерпнуть немало полезной информации. Есть прекрасная библиотека, с большим фондом самой разнообразной духовной литературы.  Еще хотел бы отметить как очаковскую особенность, существование молодежного хора. Приходится отдавать этому определенное время, и хотя отчасти это в ущерб основному хору, но более важно, что молодежь учится, вырастают преемники, передаются традиции.  

Подготовил Олег Кириченко