Народная агиология

Подвиги святителя Алексия

Подвиги святителя Алексия в Орде

Слава о великих добродетелях и премудрости блаженного Алексея распространялась повсюду, не только в странах христианских, но да же между неверными; там, где еще не был знаем Христос, был уже похваляем верный его служитель, и как некое освящение носилось имя его между язычниками. Молва о нем достигла и до Ордынскаго Хана Джанибека, сына Узбекова, которого супруга, по имени Тайдула, в продолжение трех лет, страдала различны ми недугами и, наконец, поражена была слепо тою; никакое врачевание не могло принести пользы болящей.

Слышала она о великом Святителя, а быть может и видела, во время вторичного путешествия его в Царьград, ибо сохранилась грамота или ярлык Тайдулы на имя святого Алексея, для свободного пропуска его в Царь град чрез Ханские владения. Явилось нечаянное посольство в Москву от Джанибека, с письмом к Великому Князю, которое всех поразило изумлением, и было великим испытанием веры самого Святителя. «Слышали мы, писал Хан, что есть у вас служитель Божий, который, если что попросит от Бога, то Бог его в том послушает. Отпустите его к нам, и если его молитвами исцелится моя царица, будете иметь со мною мир; если же не отпустите его, пойду воевать вашу землю». Смутился Алексий, когда Великий князь сообщил ему писание ханское, умоляя исполнить его прошение. Нельзя было отказаться от необыкновенного требования, потому что хан мог нанести много бед государству, но надлежало и удостовериться, что Господу угодно будет оправдать надежды неверных; однако не колебался Святитель. «Прошение и самое дело, выше моей меры, сказал он князю, но я верую Богу, даровавшему зрение слепорожденному, что он не презрит молитвы того, кто с верою будет его просить.» Немедленно начал он приготовляться в путь и пришел в соборный храм со всем клиром, для пения напутственного молебна, пред иконою Богоматери и над гробом чудотворца Петра; там, святитель Петр явил от себя успокоительное предвестие: внезапно, пред глазами всех, сама собою зажглась свеча, при гробе чудотворца, как бы в знамение того, что очи Тайдулы, откроются опять для света. Утешенный Алексей, разделил на несколько частей, чудодейственную свечу, роздал ее в благословение предстоявшим и, сделав из остатка воска малую для себя свечу, взял ее вместе с освященною водою, для совершения нового молебствия в Орде.

С верою устремился он в путь,  но и вера Тайдулы укреплена была новым знамением, дабы не поколебалось   ее  упование  на   молитву Святителя:   еще во время его шествия в Орду, увидела  она во сне самого блаженного Алексия, уже  как бы пришедшего  к  ней,  в одежде святительской и священников,   вместе  с ним идущих,   облаченных  также в свои ризы,  и по виденным ею одеждам,   повелела устроить новые для Митрополита и для всего клира.  Ожидаемый   принят  был  в  Орде  с  необыкновенными   почестями:   Хан,   вместе   с сыном своим Бердибеком, с прочими детьми и мурзами,  выехал к нему на встречу.    Святитель, приведенный  к  одру болящей,  возжег  пред нею свечу, бывшую при гробе Петра чудотворна, совершил  молебное пение  и, окропив царицу освященною водою, даровал Тайдуле прозреть,   силою Божиею,   при  молитвенном учаcтии и собрата своего Святителя Петра. «О чем ни попросите от Отца во имя мое, даст вам» сказал Господь ученикам своим,  (Иоан. XVI, 23)   и   здесь   явил   славу  имени своего   пред неверными,   увенчав   веру   своего    избранника. Хан, пораженный чудным событием, воздал   хвалу  Богу   и его угоднику,   осыпал его дарами   и   всех  бывших   с ним,   и  с честью   отпустил  в   Москву.    Памятью   исцеление Тайдулы сохранился,   во   свидетельство   потомству,   перстень   дарованный   ею   Святителю,

который   можно   видеть   доселе   в   Патриаршей ризнице.

Алексий спешил оставить Орду, потому что там начинались волнения, от которых погиб Джанибек, но не ожидал блаженный, что в скором времени должен будет опять туда идти ходатаем за всю землю Русскую. Жестокий Бердибек, по совету злого вельможи Тавлубия, восстал на отца и даже дерзнул поднять на него руки, удавив его и двенадцать своих братьев, чтобы овладеть престолом. Бесчеловечный мурза, подтолкнувший сына на родителя, склонил его и против христианства и внушил идти воевать землю Русскую, ибо тогда в полном разгаре было магометанство в Золотой Орде, которая только недавно обратилась от язычества к учению Ислама и чрез то утратила прежнюю свою терпимость. Новый Хан потребовал новой дани и всех князей русских к себе в Орду; ужаснулись православные, зная жестокость сего варвара. Великий князь Иоанн, с сыном своим Димитрием и князья Суздальские, ближайшие по Волге к улусам ханским, возложили всю свою надежду на Господа и на его угодника Алексия, как на никоего великого воеводу, единого могущего победить врагов. Едва только возвратившийся, он опять был умоляем идти в Орду, печальником за всю землю Русскую и утолить гнев сурового владыки. Не поколебался Алексий, хотя шел на явную смерть, ибо памятовал заповедь божественного Учителя «что пастырь добрый полагает душу свою за овцы.» (Иоан. X, И). По Волге спустился он опять в Золотую Орду и, принятый не с тою честью как прежде, много потерпел огорчений от татар; но Божьею помощью и покровом Пречистой его Матери, смирил ханский гнев; сами Ордынцы похвалили мужественный смысл его, с каким защитил свою Церковь. Есть известие, что св. Алексий держал там спор о вере с неким мурзою Мунзи и не убоялся обличать магометанство, посреди поклонников ислама. Совершенное им чудо сильно свидетельствовало в пользу чело века Божия и, без сомнения, покровительство исцеленной матери Ханской, оградило его от татар. Он вынес с собою из Орды новый ярлык, в подтверждение свободы русскому духовенству от всякой дани и налогов.

«Бессмертного Бога силою и величеством, от дед и прадед Бердибекова слово: Татарским улусным и ратным князям, волостным по дорогам, и писцам, и таможникам, и побережникам, и мимохожим послам, и сокольникам, и пардусникам, и заставщикам, и лодейщикам, и всем пошлинникам, кто на ка кое дело ни поедет, и всем многим людям. Чингиз-хан и первые цари отцы наши жаловали церковных людей,  кои за них молились, весь поповский чин;  так молвя,  написали мы; какова дань  ни  будет,   или пошлина, того нашим молебникам   ни видеть,   ни   слышать   не надо,   чтобы  в   покое Бога молили и молитву воздавали:   сего  ради   и  ярлыки  давали,   дабы уведали  все и по них иные Цари.   И мы ныне,   прежних ярлыков   не изменяя,   тем  же Алексия митрополита пожаловали,  когда  сядет на своем столе и молитву воздаст к Богу за нас и  за наше племя:  какая дань ни будет, или пошлина,  ему  о том ни  видеть,  ни слышать; да не смеют у молебников наших,  ни подвод, ни корма, ни питья, ни даров, ни почести требовать, или что церковные земли и во­ды, дома, огороды, винограды, мельницы, того у них никто ничего  да не взимает,  ни насилует  над ними;   а  кто буде что взял, то да отдаст безпосульно.    А в церковных домах никто да не ставится,  ни рушит их; а кто в них станет, или начнет их рушить, тот во грехе да будет и умрет злою смертию.   И ты Алексий   митрополит   и   весь   ваш   поповский чин возмолвите,   что вам пожалованы церковные  дома,   и  земли  и воды огороды  и  вино­грады; а если что над церковными людьми учините  сверх пошлины,  то  на вас будет; или если кто разбоем или татьбою и ложью лихое дело учинить, а вы не будете за тем смотреть, то сам ты ведаешь, что будет тебе за cие от Бога; а о нас Богу молися, как и прежде, и мы о том не молвим ничего. Так рекши, ярлык с алою тамгою дали мы на утверждение вам, Тегигуя лета, десятаго месяца, в семьсот осьмое. Орда кочевала на Каонге» (1357 года).

Предстоятель земли Русской, цел и невредим возвратился из Орды, неся с собою мир Церквам Божьим и всему Православию Poccийскому, и радостно было сретение его в спасенном им отечестве, по слову Св. Писания: «коль красны нозе, благовествующих мир, благовествующих благая!» В Нижнем, где вышел он на берег, послов трудного своего плавания вверх по Волге, ожидала его первая встреча князей Суздальских, на том месте, где так горько провожали его в сомнительный путь; быть может cия радостная минута внушила ему благоговейную мысль, соорудить тут обитель во имя Благовещения Богоматери, ибо сам он, под ея покровом, принес благую весть всей земле Русской. И в престольном Владимире и в новой столице Москве, равномерно ожидали его торжественные встречи; духовенство и на-род выходили к нему со крестами и иконами, благодаря Бога и его избранника; всякий хотел видеть того, кому был обязан своим спасением. Сколь крепка была его вера, когда он пошел на зов болящей Царицы, столь же мужественна была и любовь,  когда  явился один ходатаем пред свирепым властелином, и в оба раза торжествовал беспримерную победу, и пред неверными и пред соотечественника ми. Два этих странствия в Орду высоко поставили Алексия, во мнении современников и прославили его в родах грядущих, как чудо творца и любителя своей родины. Великий князь Иоанн, с юным сыном Димитрием, со всем освященным собором и синклитом, далеко встретили его за вратами столицы, при пении священных гимнов, и юный Димитрий, в порыве благодарного сердца, от лица всех к нему воскликнул: «о Владыко, что воздадим за труды твои, ибо ты даровал нам мирное житие!» Народ припадал к ногам его, желая принять благословение, или хотя прикоснуться к краю его ризы; общее было ликование и умиление. Так некогда великий Афанасий возвращался к своей пастве Александрийской, после долгого изгнания, и неверный Эпарх изумился его торжеству, воскликнув: «и сам великий кесарь Константин, не был бы удостоен такого сретения, каким почтили бывшего изгнанника!» Тем паче блаженный Алексий заслужил cию почесть, ибо не как изгнанник возвращался на свою кафедру, но как бескровный победитель жестоких татар, принесший с собою мир и благоденствие своей земле.

  А.Н. Муравьев